Рокер, ставший суперзвездой в США, вернулся в родные края
Уральский музыкант Александр Шиколай, известный также как Alex Terrible, родился и вырос в Большом Истоке: его карьера началась с песен известных музыкантов, которые он перепевал экстремальным вокалом. Сейчас лидер одной из самых известных в мире русских групп «Slaughter to Prevail» выступает на главных фестивалях Европы и Америки.
Месяц назад он вернулся из Штатов в родные края. В интервью E1.RU Александр рассказал о своей жизни в США и о борьбе с настоящим медведем.
— Почему решили вернуться на Урал? В целом как часто бываете в России?
— Я прилетаю в Россию достаточно часто, если у меня появляется возможность. Тур проходит месяц-два, я восстанавливаюсь обычно дома во Флориде две-три недели и потом лечу к родителям в Екатеринбург. Я всю сознательную жизнь прожил здесь. Родился и рос в поселке Большой Исток до 12 лет, а потом переехал в Сысерть. Там я поступил в кадетское училище и до 29 лет жил в Сысерти, иногда в Москве, Сочи, Санкт-Петербурге. Но меня всё равно тянуло домой, на Урал.
С 2016 года мы начали плотно турить по Америке, Европе, Азии. Мы нацелились на американскую сферу деятельности, потому что там эпицентр всего: музыки, кино, бизнеса и прочего. Как только у меня появляется пробел в графике, я лечу сюда. У меня рабочая виза, и я могу туда-сюда летать без проблем.
— Понятно, что вы скучаете по родителям. А что еще для вас значит Урал?
— Это мои корни. Постоянно тянет к людям, к еде. Здесь очень вкусная еда. Естественно, тянет больше всего к родителям, потому что дом, который в Сысерти мы построили, очень много для меня значит, это мое место силы. У меня там мама, отчим, сестра заезжает со своими детьми, ждет моя любимая собака Шива.
— Хотела бы с вами чуть позже обсудить плюсы и минусы жизни в США — а пока скажите: на каких условиях вы бы вернулись жить на Урал?
— Я не любитель определять какие-то плюсы и минусы, это просто разное. И я не уезжал туда насовсем. Я туда летаю работать. Да, мне там нравится. Хочу получить грин-карту, которая меня будет обязывать там жить шесть месяцев в году. Я планирую эти полгода распределять по турам, а потом возвращаться и выступать по Европе, России, Азии и в перерывах жить дома.
У меня изначально не было цели, чтобы туда переехать насовсем. Я знаю точно, что хочу возвращаться на родину, к своей семье. Тем более сейчас такая нестабильная обстановка в мире. Когда границы закрывались, я сразу маме звонил и говорил, что сейчас прилечу, потому что не знаю, сколько мы можем не увидеться.
— А старость бы где провели?
— Сто процентов здесь. Даже если ты более-менее знаешь язык, то всё равно чувствуешь, что люди не твои. Они не плохие, не хорошие, просто не твои. Я здесь вырос, и этот социум вокруг меня — это и есть я. Первые годы ты там вроде кайфуешь, а потом ты начинаешь замечать: нет, я здесь не свой.
— Экстремальный вокал — это то, чем вы занимаетесь, зарабатываете и в целом живете. Почему это направление не так популярно в России?
— Это направление не так популярно по всему миру, потому что это достаточно тяжелая музыка. Не каждый ее понимает и не каждому она нравится. Россия — это религиозная страна, и тяжелый металл ассоциируется чаще всего с сатанизмом. Это имеет место, потому что в основном там не поют о любви и цветочках.
Это достаточно агрессивная музыка. Как правило, когда поют про всю эту нечисть, в это ничего не стараются вкладывать, что-то пропагандировать и к чему-то призывать. Это просто творчество. В России и во всем мире этот стиль опять начинает набирать обороты. Ты просто выплескиваешь эту энергию в правильное русло, а не на общество, людей или семью. Экстремальная музыка — не для всех, и как-то популяризировать ее сложно, но мы это делаем успешно.
Уже в осознанном возрасте я стараюсь вкладывать какие-то правильные ценности в эту музыку, потому что верю в Бога, я нашел его года три-четыре назад для себя. Я не определяю себя в какой-то религии, это просто мое сокровенное. Люди видят не только музыку, но и то, что стоит за ней.
— Какие изменения вы почувствовали, когда начали гастролировать по России? Есть ли ощущение, что в связи с последними событиями люди стали относиться ко всему скептически?
— Когда мы играли в 2020-м или 2021 году, нам отменили концерт, по-моему, в Красноярске. Мэр города выступил против нашего выступления, сказал, что мы экстремисты, поем неправильные песни. Мы, например, не сравнимы с рэперами, которые поют о том, что «кути, делай, что хочешь». У нас есть песни, особенно из первых альбомов, которые называются «Ад», и почему-то некоторые считают, что мы это поем всерьез.
Я не хочу бодаться с людьми, потому что если ты против системы попрешь, она тебя просто перемелет. Но, тем не менее, я буду отстаивать свои человеческие права и свое творчество, потому что я в это вкладываю душу с 14 лет. Сейчас мы хотим дать концерты по России, если нам, условно, разрешат. В Москве хотим сделать концерт, возможно, в Санкт-Петербурге. Я бы очень хотел еще выступить здесь, в Екатеринбурге.
— Одна из ваших фишек на концертах — выступать с флагом России.
— Сейчас идет СВО, но я очень хочу выступить в России. Я всегда выступаю с российским флагом — и в Америке, и в Европе. Я всегда это делал с душой, потому что люблю представлять свою родину в музыкальном аспекте. И нас всегда все поддерживали, ребята приходили на наши концерты за границей с флагом России, как дань уважения. Я не политик. Я просто музыкант и делаю свое дело. Но я всегда буду за Россию, потому что вырос здесь. Россия мне всё дала — мои родители меня так воспитали. Я никогда не отвернусь от своей страны. Но, дай бог, этот мир наступит очень скоро.
— В последние годы Россия стала довольно консервативной страной. Как вы думаете, испортился или поменялся ли у молодежи вкус к музыке?
— Вкус к музыке, наверное, не испортился. Я не сторонник цензуры. В каких-то аспектах она, несомненно, должна быть, должно идти какое-то воспитание. Но иногда я смотрю, читаю новости из официальных источников и думаю: блин, ну это абсурд, запретили это, запретили то, этого наказали, потому что он сделал что-то или не так сказал. В музыке это тоже происходит в России, и мне это не нравится. Я считаю, что это неправильно, потому что это сковывает людей.
— Вы довольно разносторонний человек. Периодически и с медведем деретесь.
— «Деретесь» — это громко сказано. Я просто с ним обнимаюсь!
— С чего всё началось? Это выглядит очень страшно.
— Страшно, конечно. Когда мужик, который содержит этого медведя, открыл клетку, и тот вышел из нее, встал на две лапы, я чуть там в штаны не наделал. Если честно, первый раз в жизни медведя увидел, а здесь еще и надо с ним сейчас бороться. Его зовут Том.
Как это произошло? Мы снимали клип на песню «Баба-яга». Сидели с другом Никитой Коржовым, который постоянно мне подкидывает какие-то идеи. Он сказал, что в этом клипе нужно показать вообще всю русскую абсурдность: танк, избушка, русская рулетка и медведь.
У меня есть один хороший знакомый спортсмен Гога Тупурия. Он показал, как в соцсетях игрался с медведем. Я его попросил познакомить меня с этим человеком. Спустя два года я просто приехал поиграться с этим медведем, заснять ролики какие-то на телефон для себя.
— Вы — настоящий экстремал: любитель оружия, медведей, кулачных боев. Как далеко готовы зайти, чтобы пощекотать себе нервы?
— Я на самом деле поймал себя на мысли, что я адреналиновый наркоман. Никогда об этом не думал всерьез. Многих вещей я боюсь. Всё свое детство боялся фотографироваться. Я всего боялся вообще. Потом в моей жизни наступил переломный момент, и я начал смотреть страху в лицо и прямо идти на него.
— А что насчет кулачных боев? Почему, например, не модный ММА?
— Потому что ММА, по моему личному мнению, намного тяжелее, чем кулачные бои. Там есть и борьба, и удары ногами, а кулачные бои, это как боксерский поединок, только нифига не боксерский. На самом деле это тоже про некий страх, я закрываю свой гештальт. Первый кулачный бой провел в Америке. Я дрался в детстве, но не так часто. Тогда у меня был определенный страх, я часто проигрывал. Во мне до сих пор сидит какой-то подросток, который говорит, что надо проверить себя.
— 25 января у вас пройдет первый бой в Екатеринбурге. Как так получилось, что вас позвали?
— Всё началось с того, что я хотел выступить в BKFC (Bare Knuckle Fighting Championship). Это организация в Америке, где сооснователь — Конор Макгрегор. Мне сказали, что нужна бойцовская лицензия, а у меня ее нет.
Чтобы ее получить, во Флориде нужно провести либо пять любительских боев, либо один профессиональный боксерский. Когда я прилетел сюда, написал одному человеку, который помог организовать поединок в RCC.
— Вернусь к вопросу о жизни в Америке. Что вас удивляло, смущало или радовало?
— Огромный плюс в том, что там есть солнышко. Мне очень нравятся всякие спортивные машины. У меня есть «Nissan Silvia S15». В Америке я на ней больше езжу, потому что дороги круче: нет пыли, грязи. И мне нравится то, что там передние номера не надо вешать на автомобиль.
Но с медициной есть такая история. У меня там случился аппендицит, я ходил пять дней, болел и всё-таки пошел к врачу сам. Они мне сказали: «Товарищ, ты бы еще пару дней походил, может, и коньки бы отбросил». Они меня прооперировали, и через месяц пришел счет на 37 тысяч долларов. В России есть очень много вещей, которые будут намного удобнее, намного полезнее для общества в целом.
США — капиталистическая страна. Если ты не готов к этой системе, если ты не готов пахать как папа Карло, если ты не готов к этим суровым реалиям беспощадной карьерной гонки, то эта страна точно не для тебя.
Мы туда фокус свой направили, потому что, если ты там добиваешься чего-то в музыкальной индустрии, то автоматически становишься популярным по всему миру. Я вырос на всяких культовых фильмах, которые снимались в Америке. И когда я туда прилетел первый раз, то просто ходил по улицам и чувствовал себя как дома, потому что уже видел это где-то. Кстати, еда там отвратительная, фастфуд везде, всё в жире. У них там даже грибы в кляре.
— А что вкуснее, «Макдональдс» или «Вкусно — и точка»?
— «Вкусно — и точка» двести процентов. Там «Макдональдс» отвратительный, я туда ни ногой. Я там хожу только в русские магазины и дома готовлю сам.
— А какие плюсы жизни в Штатах вы бы еще выделили?
— Там очень развита логистика. Дороги между городами очень удобные. Их очень много, они широкие, на каждую американскую семью, условно, по две-три машины минимум. Если у тебя нет машины, всё, ты пропал.
— Не смущает ли вас, что практически у всех есть оружие?
— Там другой народ. Если бы у нас всем начали давать оружие, то непонятно, чем бы всё это закончилось. А там люди выросли с оружием. Конечно, там есть моменты, что стреляют и в школах, и в магазинах. Но, допустим, когда ты идешь и понимаешь, что у него ствол и у тебя ствол, ты не будешь с ним рамсить на ровном месте, потому что это просто рискованно. Я считаю, что в Америке тебя воспитывают социум и родители. Ты можешь всё делать, не бояться. Они открыто себя ведут, а здесь у нас люди сдержаннее.
— А какие мысли у вас есть по поводу Дональда Трампа?
— Я не политик, но если бы у меня была возможность голосовать в США, я бы голосовал за Трампа. У него есть интерес заключить перемирие. А так, я особо не разбираюсь, что у них там происходит в Штатах. Я там живу буквально три года, и при Трампе, когда я вел свой бизнес, налоговая ставка была меньше. Это тоже было приятно. Потом Байден пришел, и ставка поднялась.
— И последний вопрос: что для вас счастье?
— Первое, что в голову приходит: чтобы мама была здоровой, чтобы близкий человек был в достатке, чтобы со здоровьем у него всё было прекрасно. Я даже сейчас деньги какие-то зарабатываю и думаю, куда мне их тратить? Нафиг они мне нужны? Я дом маме построил и машину купил. Сейчас хочу семью, чтобы всё для нее делать. Я понял, что ты становишься более счастливым, когда отдаешь.
Фото: Е1.RU / Alex Terrible